Мы стояли на рейде ниже входа в Волго-Донской канал, а мимо борта вниз по течению проплывали одна за другой туши выпотрошенных осетров. Глаза лезли на лоб от такой картины. Несколько раз подскакивали моторки браконьеров. Их интересовали спирт и сигнальные ракеты. В обмен предлагали свежих, только что пойманных осетров, - осетрих, скорее, со вспоротыми и опустошёнными уже животами. Спирта не было, а за несколько ракет мы вытащили на палубу штуки четыре больших рыбин. Всё равно бы их выбросили.
...После заселения на стоящий у достроечной стенки завода катер экипаж опробовал и испытал в работе все системы и устройства, обеспечивающие жизнь команды на борту. Проходят учения и тренировки по борьбе с пожаром, затоплением отсеков, постановке на якорь. Перед отправкой офицеры дивизиона проверяют нашу подготовку и дают добро на отход.
И вот подходит буксир, заводится буксирный конец - и форштевень катера начинает разрезать первые мили водной глади. Сколько их ожидает его за отмеренные судьбой годы жизни?
Стоит напомнить, что катер катером, но его длина 38,6 метра, а ширина 7,4. Это вполне приличный кораблик для 17-19 членов экипажа.
Мне досталась ночная вахта с двух до шести, но ведь лето уже на подходе, в северных широтах рассветает рано. Какая красотища - леса на берегах, лёгкий туманец колышется над рекой. Прошли Ярославль, Кострому. Река ещё похожа на реку, рыба плещется, промчится утренний "Метеор"...
Наш катер скрыт от шпионских глаз иностранных туристов (и такие водились на волжских просторах) полотнищами брезента, укреплёнными на специальных стойках. С нами идёт строитель и сдаточный механик. На следующий же день они начинают с помощью матросов плести охан, так называется своеобразный трал, спускаемый с кормы и тянущийся по самому дну. Буксир знает рыбные места и специально снижает там скорость, иначе попавшаяся в охан рыба будет давлением воды продавлена и измочалена о ячейки металлической сети. Улов в основном лещи, довольно неплохие и попалась разок даже настоящая стерлядка - я видел её в первый и последний раз в жизни.
Река начинает расширяться - начинается Горьковское водохранилище. Проходим первые шлюзы гидроэлектростанции, справа открывается Стрелка, устье Оки, на крутом правом берегу красавец-город. Подгребает плавмагазин - что там можно купить - консервы, лимонад, печенье, прочая требуха. Река вскоре начинает снова расширяться, входим в следующее водохранилище.
Днями проводим занятия по специальности, тренировки, в понедельник политзанятия - это святое.
С каждым утром всё теплее. Вчера часов в пять видел лосиху, вышедшую на водопой с лосёнком, проходящий мимо караван её не смущает.
А сегодня наглая ворона привязалась к поймавшему рыбу и тащившему её в гнездо орлану. И налетала на него сверху и долбала, пока он не выронил добычу из когтей.
Ну вот что за скотина?
Прошли замечательный город Вольск. Многочисленные цементные заводы расположены выше его по течению, и ниже. Откуда бы не дул ветер, густая цементная пыль шлейфом тянется над домами.
Берега постепенно становятся безлесыми, только балки курчавятся зарослями. Удивителен для южан вид расположенных на косогорах деревень. Тёмные дома, столбы вдоль улицы - и ни деревца вдоль неё, ни палисадника перед домом.
Почему так?
Когда проходим шлюзы ГЭС, сверху нам обязательно кидают пачки свежих газет. Пришлюзовые территории запретны для посторонних, они тщательно ухожены, цветы, фруктовые деревья - лепота.
Ниже плотины Волжской ГЭС вниз плывут огромные хлопья жёлтой пены, целые острова.
Ну, а ещё ниже - уже упоминавшиеся трупы осетров. Чтобы они могли для нереста проходить выше плотин, были устроены специальные рыбоподъёмники, но толку от этого было мало. Нам рассказал местный водолаз, с которым случилось пообщаться - ниже тела плотины в отдельных углублениях дна я ходил по выметанной икре выше колена... Не забывайте, что речь идёт о первой половине 70-х годов.
Где те осетры сейчас...
Но вот приходит пора входить в канал. Теперь нас будут не тащить, а толкать.
С берега доносится такой родной запах степной полыни - я всегда, чувствуя его, ощущал, что мы вернулись на милый юг. Да и в Сталинграде ведь прожил три года своей мальчишьей жизни.
Вот как раз вид первого шлюза с волжской стороны из канала. Сейчас судно войдёт в него, створки за ним закроются и уровень воды в шлюзе начнёт повышаться, поднимая и судно. Когда уровень станет одинаковым, закрытые сейчас ворота откроются и судно пойдёт по каналу дальше, до следующего шлюза, и так девять раз, пока не достигнет высшей точки. А потом начнётся спуск в сторону Дона. Общая длина канала чуть более ста километров.
Когда судно входит в шлюз, чтобы оно не болталось по всей камере, его швартуют к красным бочкам-поплавкам, перемещающимся в специальных вертикальных проёмах соответственно с уровнем воды:
Хитрые воробьи вьют на них гнёзда, недосягаемые ни для какого врага, и таскают птенцам насекомых, не обращая никакого внимания на суда и людей.
А между камней береговых насыпей шныряют зверьки, напоминающие ласок (а, может, они и есть).
В небе медленно парят степные орлы. В удобных для доступа местах канала располагаются купальщики, часто какие-то военные. А в укромных уголках за кустами - и влюблённые, часто забывающие (а может просто игнорирующие), что их видно с воды. Матросы радостно свистят и громко комментируют происходящее, подавая советы застигнутым врасплох. Канал всё-таки довольно узок :)
А там и Дон-батюшка принимает нас в свои белесые воды. Он значительно уже Волги и берега его густо заросли уже совершенно южными тополями, ивами, серебристым лохом. Но Ростов в ту пору я так ни разу с воды и не увидел. Видимо, из соображений секретности, нас протаскивали мимо него в начале ночи, когда я спал перед вахтой. Дойдя до Нижне-Гниловского, мы становились на якорь, ожидая уже морского буксира. Иногда пару-тройку дней, так что, подозвав одного из сновавших мимо на лодках местных жителей, можно было переправиться на берег и размять ноги на красивейших улицах центра южной столицы.
Здесь мы с Лёликом стали свидетелями интереснейшего события. Зайдя среди дня пообедать в ресторан, мы застали там лишь группу каких-то кавказцев средних лет и двух стариков пенсионного вида с орденскими колодками на поношенных пиджаках. Они долго и нудно выбирали из меню блюда и спиртное, а официант с видом совершеннейшего пренебрежения возвышался над ними.
Нам быстренько принесли графинчик и салаты.
Меж тем старые мухоморы ещё долго препирались, в конце концов сделали заказ.
Поскольку посетителей было мало, не прошло и полчаса, как тот же официант с тем же видом, как будто ему предложили накормить пару мух, принёс заказ ветеранов.
Каков же был шок для него, когда один из них извлёк красную книжицу и возвестил: "Контрольная закупка!"
Рёв оленя во время осеннего гона не произвёл бы такого впечатления. Официант окаменел, кавказцы, как один, повернули усы в направлении назревающей трагедии. Из-за загородки в кухню выглядывали три этажа поварских голов, а к столику уже спешил крысиной побежкой, уж и не знаю кто, какое-то ресторанное начальство. Заказ опять поставили на поднос, накрыли салфеткой и все действующие лица убыли в направлении кухни, взвешивать, или что там они делают в таких случаях. ОБХСС - зашуршали кавказцы. Видать, имели соответствующий опыт :)
Отаки дела были при старом режиме-то...
Через пару дней утром из-за речного поворота показалась высоченная мачта морского буксира. Теперь я точно знаю, что её высота 17 метров. Ниже расскажу, откуда.
Это был красавец "Дмитрий Донской". Вот он в наше время:
Мог ли, я, старший лейтенант ВМФ в том далёком 1974 году знать, что ровно через тридцать лет мне придётся пару контрактов проработать на этом буксире, что он не превратится в металлолом, а ещё долго будет бороздить воды Чёрного и Азовского морей. А знаете, сколько лет ему исполнится в следующем году?
ШЕСТЬДЕСЯТ, пся крев, и он ещё жив! Только он уже не Дмитрий Донской. Поверх намертво приваренных к борту славянских букв названия, краской намалёвано новое, совсем куцее - "Вал".
А вот частично видно его машинное отделение:
Мне знакома здесь каждая мелочь. Сквозь эти световые люки, приоткрытые летом, я любовался ночами луной. Нас на нём было всего 2 (два) механика и вахту мы несли шесть через шесть.
Шесть часов в машине и шесть на всё остальное - еду, сон, стирку, что там ещё?
И снова на шесть часов в машину. Лоханка 1956 года постройки, ноль автоматики, судовая сеть 220 вольт, двухтактные "Русские дизели" довоенного образца отчаянно газовали изо всех щелей, ухали объёмные воздухонагнетатели, стучали поршневые водяные насосы. И так два раза по семь месяцев, плюс зимний отстой с ремонтом в Херсоне.
Зато есть что вспомнить!
Как и каждому из вас, надеюсь:)
Другие истории о том, как это делается :)
Journal information